Женщина во времена викингов пользовалась особым уважением и обладала особыми правами. Вряд ли можно говорить о некоей феминизации общества древних скандинавов, хотя многие современные «гендерные» исследователи говорят, что знаменитая скандинавская независимость женщин уходит корнями как раз в эпоху викингов.
Правильность поведения и красота женщины были для викингов особенно приятны, если соединялись со здравым умом, с чувством собственного достоинства и твердым духом. Скандинавы верили, что у мужественных женщин будут такие же дети. Знаменитый конунг Рагнар Лодброг говорил: «Я выбрал для своих сыновей такую мать, которая передала им свое бесстрашие». Во многом внимание мужчин к таким неженским качествам матерей своих будущих детей объяснялось тем, что жители Севера надолго покидали свои усадьбы, отправляясь в дальние походы, и воспитывать будущих воинов приходилось женщинам.
Но и девушки внимательно выбирали себе женихов. Для них было важно, чтобы будущий муж проявил себя на поле брани, доказал свою храбрость и честность в бою. Причем молодость часто считалась недостатком жениха.
Остававшиеся дома и никогда не ходившие в военные походы мужчины, будучи даже богатыми и красивыми, никогда не пользовались у знатных и гордых девиц успехом.
Необходимым условием брака было равенство брачующихся сторон.
Итак, равенство положения, воинская доблесть и высокое звание были желательными, если не необходимыми, условиями брака.
Разница же в положении могла стать причиной развода. Прежде всего таким поводом стремились воспользоваться мужчины знатного рода. В сагах есть много примеров, когда конунг или ярл, влюбившись в знатную женщину, решал развестись со своей женой, не столь высокого происхождения. Очень часто именно происхождение было основной причиной окончательного решения. Так, в сагах рассказывается, что конунг Рагнар Лодброг хотел развестись с Кракой, дочерью норвежского бонда, чтобы жениться на Ингибьёрге, дочери шведского конунга, но, когда Крака открыла ему, что она дочь славного героя, Сигурда Победителя Дракона, и настоящее имя ее Аслауг, Лодброг оставил ее у себя и не поминал больше об Ингибьёрге.
Девушки, имевшие отца и братьев, не могли решить свою судьбу сами. Порядочная дочь всегда предоставляла отцу и старшему брату право выбора себе мужа.
Однако редко когда родичи неволили девиц и в большинстве случаев старались прислушиваться к их мнению. Хозяином в доме и старшим в семье всегда был отец. Его слушались не только дочери, но и сыновья, какими бы знатными воинами они ни были.
Независимыми были только вдовы, не имевшие отцов, и девушки-сироты. Они имели право собственного согласия на брак, и, в соответствии с законами, сын не мог выдавать мать замуж против ее воли. Но даже вторичные браки вдовых дочерей, воротившихся в отеческий дом, если отец их был еще жив, зависели исключительно от него.
Только отец мог выдавать дочь замуж. После его смерти, если у него были наследники, это право переходило к его шестнадцатилетнему сыну, который выдавал замуж также и сестер. Только за неимением сына мать имела право выбирать дочери мужа.
Впрочем, если двадцатилетняя девушка два раза напрасно просила позволения своего опекуна выйти замуж, то могла сама обручиться с третьим женихом, посоветовавшись наперед с кем-нибудь из родных, прилично ли для нее это супружество.
Когда же отцы (или опекуны) принуждали своих дочерей, то ничего хорошего из этого не выходило. Об одном таком случае рассказывается в «Саге о Ньяле». У исландца Хаскульда была дочь Халльгерд Длинноногая.
а отличалась красотой и учтивостью, но нрава была тяжелого и вспыльчивого. Хаскульд не спросил согласия дочери на брак, потому что побыстрее хотел выдать ее замуж за богача Торвальда. Гордая Халльгерд возмутилась, ибо почувствовала себя «выданной за первого встречного». Однако отец был неумолим. Он сказал Халльгерд: «Я не буду менять из-за тебя и твоего глупого честолюбия свои планы. Я решаю, а не ты, раз нет между нами согласия». Халльгерд смирилась и вышла замуж за Торвальда. Однако счастья этот брак новобрачному не принес. Не прошло и полгода, как она смогла сделать так, что Торвальд был убит ее воспитателем.
Жених должен был обратиться к отцу невесты и передать ему предложение. Отправляясь свататься, жених одевался в свое лучшее платье. Свататься никогда не ездили в одиночестве, а только с отцом или ближайшим родственником.
Когда предложение было сделано и принято благосклонно, начинали договариваться о брачных условиях. Жених объявлял, сколько имения назначает будущей жене: это называлось «женским даром». Также он назначал «дружеский дар» (выкуп за жену) будущему тестю, а отец невесты, со своей стороны, выделял дочери приданое, которое было ей вознаграждением за потерю прав на отцовское наследство. Дары и приданое давались золотом, серебром, рабами, домашней утварью и скотом. Усадьба никогда не делилась, и дочери никогда не давался ее «кусок». Делалось это для сохранения в целости и сохранности земельного участка семьи.
«Женский дар» и приданое считались собственностью жены. В случае смерти мужа или развода с ним она была единственной и полноправной хозяйкой этого своего движимого имущества. После смерти женщины дары переходили в собственность мужа и детей, а если женщина умирала бездетной, то ее ближайшим родственникам.
Такой свадебный договор, который назывался «покупкой невесты», аналог современного брачного контракта, по своей сути был настоящей торговой сделкой, потому что по его условиям дочь семейства поступала в собственность мужа. Договор заключался только в присутствии родных с обеих сторон.
После заключения договора переходили к обряду обручения, во время которого соединяли руки жениха и невесты. Знаком совершения помолвки был молот Тора, который клался на колени сидящей невесты, чью голову закрывали покрывалом.
Брак, совершенный без помолвки, назывался поспешным и слабым и считался незаконным. Всякая законная жена должна быть, по старинному выражению, куплена дарами, или, по словам вестготского закона, даром и словом, то есть быть выданной замуж с согласия отца и совета родных по предварительному соглашению. Она называлась брачной и законной женой, а дети ее становились законнорожденными и имели преимущественное право на усадьбу и имущество отца.
Девушка, вышедшая замуж без обряда, сманенная, похищенная или военнопленная, считалась наложницей, каким бы ни было ее происхождение, и дети, прижитые в таком браке, назывались незаконнорожденными.
Добрачные отношения с девицами не приветствовались.
Так, конунг Харальд Прекрасноволосый, воспылав страстью к красивой дочери финна Сваей, пожелал в первую же ночь после знакомства возлечь с ней. Отец строго ответил королю, что тот может получить его дочь только после обмена брачными клятвами. Нарушение этого правила считалось тяжелой обидой не только невесте, но и всем ее родичам.
Если же во время путешествия сопровождавшему жену друга или чужую невесту викингу приходилось спать с ней на одной кровати, то древний обычай требовал, чтобы они клали между собой меч или доску.
Яркий пример такого правила мы находим в «Песне о Сигурде Победителе Дракона» в «Старшей Эдде». Сигурд, чтобы помочь другу жениться на воинственной Брюнхильд, принимает его обличье, на своем волшебном коне преодолевает огненную стену, окружающую жилище невесты, и проводит у Брюнхильд восемь ночей, но ночью на ложе между ними всегда лежал его обнаженный меч, выкованный карликом Регином. Этот же обычай мы находим и во время рыцарства. Так, обнаженный меч лежал на ложе между Тристаном и Изольдой. Историки считают, что средневековый культ Прекрасной Дамы и система рыцарского отношения к женщине возникли под влиянием христианства и прежде всего поклонения Деве Марии – именно из германских обычаев в области брака и семьи. Эти обычаи нашли у скандинавов эпохи викингов наибольшее и полное развитие.
Отец заботился о чести жены, сестры и дочери точно также, как о своей собственной. Девичья честь и целомудрие были не только «лучшим украшением» девушки, но и непременным условием уважения со стороны сограждан и возможности хорошо и удачно выйти замуж.
Даже такой знак внимания со стороны кавалера, как легкий поцелуй, мог быть достаточным основанием, чтобы отец девушки потребовал, в соответствии с законами того времени, взимания с шутника большого штрафа – и это при условии, что поцелуй произошел по взаимному согласию «сторон». Если же поцелуй был сорван юношей против желания девицы, то меры наказания ужесточались. И виновника могли приговорить даже к изгнанию с родины.
В древне шведском законе написано: «Если возьмешь женщину за руку, плати полмарки в случае жалобы ее, если возьмешь за руку – восемь марок, если за плечо – пять, за грудь – целый эйрир». Вот так скандинавы блюли честь своих сестер и дочерей. В законах были прописаны даже наказания за порванное платье или сорванную с головы повязку!
Древние законы Швеции называют падшую девушку женщиной, зависящей от милосердия отца и матери. Родители могли поступить с ней так, как считали нужным: или прощали ее, или лишали прав честной дочери.
В Скандинавии ранние браки не были в обыкновении. Конечно, случалось, что замуж выходили и пятнадцатилетние девушки, однако такие случаи были очень редки. Как мы уже говорили выше, девушки во времена викингов отличались гордостью и разумностью и предпочитали подождать хорошего жениха, даже если ждать приходилось долго.
Как правило, замуж выходили не ранее двадцатилетнего возраста, а женились после достижения двадцати пяти, а чаще всего тридцати лет.
Случалось, что брак откладывался на долгие годы. Время отсрочки определялось при обручении: обыкновенно свадьбу откладывали на три года, в тех случаях, если невеста была очень молода или жених отправлялся в важное путешествие или морской поход. В таком случае девушка считалась названой женой.
Если жених не являлся по истечении оговоренного срока, невеста могла выйти за другого. Однако случалось, что жених задерживался долее определенного времени, невеста выходила замуж, и тут нежданно-негаданно являлся нареченный муж. Смыть оскорбление в таком случае могли либо кровью, либо выплатой виры. Особенно тяжелым оскорбление было, если нареченная жена выходила замуж за другого жениха до окончания отсрочки. В таком случае молодого мужа ждала смерть, если только ему самому не удавалось первому убить нареченного мужа.
Однако за девушкой все-таки оставляли право изменить свое решение. В одном шведском законе позднейшего времени говорится, что если «чувство женщины переменится» после законного обручения, то она обязана возвратить обручальные дары и заплатить 3 марки виры и, сверх того, для восстановления доброго имени жениха должна подтвердить в присутствии двенадцати мужчин, что «она не знает никакого порока или недостатка за женихом и его родней и не знала того во время его сватовства и обручения».
т же закон имел силу и при нарушении обещания со стороны жениха, но в этом случае дары невесте назад не возвращались. Если законно обрученная невеста три раза в течение года отказывалась выходить замуж за своего жениха, то он собирал родных и брал ее силой, где бы ни нашел, но она считалась законно взятой, а не похищенной.
В те времена, когда похищение девиц и чужих невест принадлежало к числу великих подвигов, поездка обрученной невесты в дом жениха нередко становилась опасной. Поэтому жених обыкновенно посылал за ней вооруженную дружину друзей и родичей. Они должны были взять девушку под свою защиту и отвезти к супругу. Такая дружина называлась дружиной невесты. Возглавлял ее дружка. Когда дружина невесты прибывала в дом ее отца, то первым делом требовала от хозяина гарантий мира и безопасности. После полученных гарантий приехавшие посланцы жениха отдавали хозяину усадьбы оружие и седла, которые запирались в особом помещении. Дружка вместо жениха принимал приданое невесты. После нескольких дней пиршеств дружина невесты вместе с ней, ее отцом и близкими родными ехала в дом жениха, где и справлялась свадьба. Вечером невеста торжественно провожалась на брачное ложе. На другой день, в вознаграждение за девственность, жених делал ей подарок, называвшийся утренний дар.
С этого утра невеста становилась законной женой и хозяйкой усадьбы. Ей передавалась связка ключей от всех строений. Связка всегда находилась у хозяйки, и только она, полновластная правительница в усадьбе, решала все хозяйственные вопросы: в ее ведении были заготовка провианта и приготовление еды, стирка и уборка, починка платья, тканье и вязание. Именно она отдавала приказы служанкам, работникам и рабам.
В древнескандинавском языке были специальные слова, которыми обозначались права и обязанности хозяйки усадьбы: это «заведывание» ключами и домом, или внутреннее управление усадьбой. Существовал еще и особый правовой термин – внешнее управление домом. Но это уже было обязанностью хозяина.
Именно мужчина, хозяин усадьбы, решал вопросы покупок и продаж чего бы то ни было, поездок к родным и на тинги, вопросы замужества дочерей и женитьбы сыновей. Поскольку родовые связи были очень сильны в те далекие времена, то женщина всегда стремилась поддерживать связь со своими родичами и очень часто в спорных вопросах принимала сторону отца и братьев. Поэтому муж старался не особенно часто отпускать жену к отцу. Кроме того, жена без спроса не могла оставаться у своих родных более назначенного мужем срока.
Муж мог наказывать жену так, как хотел. Однако он рисковал, в случае нанесения жене тяжелого оскорбления, столкнуться с ее родичами, у которых было законное право вмешиваться в ее жизнь в случае необходимости. Если у жены были на то серьезные основания, она могла обратиться за помощью к отцу или старшему брату и всегда получала ее. Неверного мужа или мужа, избившего жену, в лучшем случае могли призвать к ответу на тинге, а в худшем – убить.
С женщинами находили постыдным не только драться, но и даже браниться. Оправданием «колотушек» могло служить только беспутство жены.
Женщины во времена викингов умели бороться за свои права и не боялись показаться смешными или нелепыми в глазах окружающих. Так, в «Саге о Ньяле» рассказывается об Унн дочери Мёрда, которая не боялась признаться отцу (а впоследствии вынести дело о разводе на всеобщее обсуждение) в том, что ее муж «не может быть ей мужем, и нет ей от него никакого прока, как от мужчины, хотя во всем прочем он не отличается от других».
Женщины викингов были не только хранительницами очага, но также древних обычаев и традиций, а часто и семейной чести. В сагах есть великое множество примеров, когда именно женщины подстрекали своих мужей отомстить за поруганную честь рода кровью и не брать виру – презренный металл.
Женщины, в случае необходимости, готовы были сами возглавить дружину и вмешаться в «боевые действия», принимая самые неожиданные решения.
Так, в «Саге о Греттире» рассказывается, что однажды хозяева хуторов в Исландии, которые ограбил Греттир, схватили его и решили повесить. Проезжавшая мимо Торбьёрг, хозяйка с Озерного Фьорда, была, как говорит сага, «женщиной недюжинной и большой мудрости». Она решила вмешаться в творившееся, по ее мнению, бесчинство, ибо негоже было «людишкам» без особого рода вешать такого знатного человека, как Греттир, хоть и была бы ему такая казнь «по заслугам». Однако отпустить просто так Греттира она не захотела, а потому потребовала от него клятвы «не бесчинствовать более на Ледовом Фьорде» и «не мстить никому из тех, кто участвовал в нападении» на него. Когда Греттир дал ей такую клятву, тогда Торбьёрг освободила его и пригласила погостить у нее в усадьбе до приезда мужа. Это, как говорит сага, «очень прославило ее по всей округе». Но подобный поступок вовсе не обрадовал ее мужа Вермунда – и он потребовал от жены объяснений. «Я сделала так потому, что было у меня на то много причин, – отвечала ему Торбьёрг. – И первое, что тебе будет больше почета, раз у тебя жена на такое отважилась. Кроме того, Хрефна, родственница Греттира, того бы хотела, чтобы я не допустила убить его. А третье, что и сам он великий герой во многом». Вермунд остался доволен объяснением жены и отвечал ей: «Всем ты мудрая женщина, и прими от меня благодарность».
Женщина пользовалась многими правами в обществе. Она могла унаследовать права вождя общины и при этом могла оставить себе «должность» жреца местного храма.
Так, в одной из саг рассказывается о женщине по имени Стейнвёр, которая была жрицей в храме и содержала его на собственные пожертвования и пожертвования прихожан.
Женщина могла владеть собственностью и управлять ею. Она могла наследовать землю не только после смерти мужа, но и после смерти детей, у которых не было иных близких наследников.
В некоторых областях Скандинавии дочь могла претендовать на наследство родителей наряду с сыновьями. А мужчина мог считаться законным отпрыском королевского рода и претендовать на престол, если королевские предки были у него в роду только по материнской линии.
С женами викинги не только предпочитали не ссориться, но случалось и так, что были среди них «подкаблучники».
В «Саге об Олаве Святом» рассказывается о Торберге сыне Арни, который согласился спрятать в своей усадьбе исландца Стейна сына Скафти против собственной воли, поскольку исландец был объявлен вне закона конунгом Олавом. Однако Торбергу пришлось укрывать преступника только потому, что так захотела его жена Рагнхильд, пригрозив, что если уедет Стейн, с ним уедет и она, и ее сын Эйстейн Тетерев. Укрывательство исландца было поставлено Торбергу в вину не только посторонними людьми, но и ближайшими родичами. А его брат Финн сказал, что «плохо, когда верховодит женщина и когда жена заставляет нарушать верность своему конунгу».
Жены древних скандинавов, как уже стало понятно, отличались суровым характером. Но они умели и любить – любить «до гробовой доски».
Уже стал хрестоматийным пример из «Саги о Ньяле» о верности жены Ньяля Бергторы. Когда сыновей Ньяля пришли сжечь в доме их недруги, то, в соответствии с кодексом чести викингов, самому Ньялю, уже очень пожилому человеку, и его жене было предложено покинуть дом, потому что «могли они погибнуть в огне безвинные». Но Ньяль отказался, потому что, по его словам, был «человеком старым и едва ли смог бы когда-нибудь отомстить за своих сыновей, а жить с позором не хотел». Бергтора же просто сказала, что «была отдана Ньялю молодой и пообещала ему, что будет у них одна судьба», и предпочла сгореть заживо в доме с мужем и своими детьми и внуками.
Не чужда была женщинам тех далеких времен и ревность. Все в той же «Саге о Ньяле», которую считают одной из самых известных, рассказывается об исландце по имени Хрут. Он зимовал со своим кораблем в Норвегии у конунга Харальда Серая Шкура и стал жить с матерью конунга Гуннхильд, которая была известна своим умением колдовать. Когда же Хрут собрался вернуться в Исландию и жениться там, это вызвало у Гунн-хильд вспышку ревности, и на прощание она обняла Хрута и подарила ему золотое обручье, сказав: «Если моя власть над тобой так велика, как я думаю, то ты не будешь иметь утехи в Исландии с девушкой, которая у тебя на уме. А с другими женщинами ты добьешься, чего хочешь». Так оно и вышло. Хрут не смог жить с женой. «Когда он приходит ко мне, – жаловалась она, – плоть его так велика, что он не может иметь утехи со мной, и, хотя мы оба всячески стараемся, ничего не получается». В результате они развелись. Надо сказать, что колдовство Гуннхильд было направленным, а месть необыкновенно изощренной: с другими женщинами, кроме жены, у Хрута все получалось.
Не менее сильной бывала и любовь мужчин.
В «Саге о Гуннлауге Змеином Языке» приводится рассказ о великой любви Гуннлауга и Хельги, которая была обманом выдана замуж за Хравна, который любил ее не меньше Гуннлауга. Он даже пошел на бесчестный поступок и поступил низко, исподтишка нанеся ему смертельную рану лишь потому, что не мог «уступить ему Хелыу Красавицу». После смерти Гуннлауга и Хравна Хельга была отдана отцом замуж за Торкеля, человека богатого и достойного, кроме того, хорошего скальда. Он также очень любил ее и, когда Хельга умерла у него на руках, бросив последний взгляд на подаренный Гуннлаугом плащ, сочинил такую вису:
Умерла сегодня
Добрая жена моя.
На руках у мужа
Богу жизнь вручила.
Без нее в живых мне
Тяжело остаться30.
В обществе того времени, как мы уже говорили выше, были разрешены и разводы. Поводом для развода могло быть как недовольство мужа женой, так и наоборот. Однако причины для развода должны были приводиться сторонами очень серьезные.
Если муж отсылал жену домой к ее родным без объяснения причин, то он наносил им смертельную обиду и, кроме того, должен был вернуть приданое жены и обручальные дары, а также все сделанные любым человеком и им самим жене подарки во время брака.
О расторжении брака надо было объявить в присутствии свидетелей у супружеской кровати, потом у главных дверей дома и, наконец, на тинге.
Жена не могла взять с собой при разводе имущество, если совершила преступление или заслужила гнев мужа – например прелюбодеянием. Замужняя женщина, уличенная в этом преступлении, немедленно теряла все свои права и изгонялась из дома в том, в чем была. По предписанию одного закона того времени, «муж должен привести неверную жену к порогу, сорвать с нее плащ и, отрезав у ней половину одежд сзади, вытолкнуть за дверь».
Жены также могли требовать развода. Однако если они покидали дом мужа без достаточной причины, то не могли требовать вернуть им приданое и дары. Мужья могли принудить таких жен вернуться.
В одной саге рассказывается, как Хельги, дочь исландца Торадда, в отсутствие мужа Торгильса ушла от него к отцу, так как ей не нравилось жить с мужем, который был намного старше ее. Когда Торгильс вернулся домой и узнал об отъезде жены, он вооружился и поспешно отправился в усадьбу тестя. Он вошел в дом в полном вооружении и, не говоря ни слова, взял Хельги за руку и увел с собой. Скафти, брат Хельги, хотел было со своими людьми гнаться за ним, как за похитителем сестры, но Торадд сказал ему: «Торгильс взял ему принадлежащее, и потому я запрещаю его преследовать». И Торгильс удержал жену у себя силой. Однажды, когда они сидели на дворе, по двору петух гонялся за курицей и бил ее. Курица отчаянно кудахтала. «Видишь ли эту картинку?» – спросил Торгильс Хельги. «Что ж это значит?» – спросила она. «То же самое может случиться с тобой», – отвечал Торгильс. Тут уж пришлось Хельги умерить свою гордыню, и с тех пор они жили хорошо друг с другом.
Но если муж отказывал жене в необходимом, не заботился о ней и детях, дурно обходился с ней, обижал ее родных или из трусости не хотел помочь им защититься от врагов или исполнить долг чести, то жена имела законные причины искать развода с таким мужем.
В сагах есть много примеров, когда жены разводились с мужьями или угрожали возвратить им ключи, если они не помогали их родным в беде или не защищали честь рода. Бездействие, трусость и невыполнение клятвы почитались ужасным грехом и очень веской причиной для развода.
В «Саге о Хёрде и островитянах» есть рассказ об исландке Торбьёрг, объявившей на тинге, что она погубит всякого, кто убьет ее брата, Хёрда, хотя ее муж, Индриди, принадлежал к числу злейших его врагов.
Хёрд не отличался мягкостью характера и особой добротой к сестре. Он даже хотел сжечь усадьбу Индриди и его самого. Он предложил сестре покинуть дом, но она отказалась, сказав, что навсегда останется с мужем. Когда же островитяне и Хёрд притащили к дому вязанки дров, Индриди и его людям, благодаря вещему сну Торбьёрг и заранее подведенному к дому ручью, удалось погасить огонь. Но Хёрд и тут не успокоился и вместе с другими отвел от дома ручей. Его сестру и ее мужа спасло лишь прибытие подмоги. Однако Торбьёрг по-прежнему продолжала защищать брата и объявила во всеуслышание, что будет за него мстить.
Хёрд вскоре убит был Торстейном Золотая Пуговица. Индриди, который тоже участвовал в той битве, вернулся домой и в присутствии свидетелей рассказал о смерти зятя жене. Торбьёрг узнала, что брата ее убили ударом в спину, когда он был безоружен. Вечером, когда супруги отправились спать, Торбьёрг попыталась зарезать в постели мужа, но тому удалось перехватить нож и при этом сильно поранить руку. Индриди спросил жену, что надо сделать, чтобы она простила его. Торбьёрг потребовала у него головы Торстейна, в противном случае угрожая разводом. На другой день Индриди убил его и принес голову жене. Но Торбьёрг согласилась помириться с мужем и быть ему всегда верной женой еще при одном условии: она пожелала взять к себе в дом жену и детей убитого брата. Муж позволил это, и все хвалили поступок Торбьёрг, говоря, что она честная женщина.
Кроме того, разводиться «без проблем» жёны могли еще и в случае, если супруг обнищал и не мог содержать семью, причинил жене вред или нанес смертельную обиду, а также, если муж вел себя недостойно – например, носил женскую одежду. Кроме того, жена имела право потребовать развода, если после свадьбы муж отказывался передать ей ключи.
Разведенные супруги могли вступать во вторичный брак. Если же смерть расторгала брак, оставшийся в живых супруг имел полную свободу вступать в новый союз. Многоженство не было в обычае, однако не считалось нарушением святости брака, если муж имел много наложниц.
Скандинавы очень любили женщин, и конунги и другие знатные люди часто имели большое количество наложниц. Немецкий епископ Адам Бременский даже с негодованием писал, что шведы в соответствии со своим достатком могли иметь не одну, а несколько жен. Однако историки полагают, что речь шла не о законных супругах, а о наложницах или рабынях.
Девушки-рабыни сопровождали дружины норманнов в походах и торговых поездках. Они не только прислуживали своим господам, но использовались и для любовных утех. Кроме того, их основная ценность заключалась в том, что они были товаром, который можно было продать на Востоке намного выгоднее, чем меха или моржовую кость.
Арабский купец Ибн Фадлан, повстречавший «русов» (свеев) на Волге, писал: «Они прибывают из своей страны и строят на берегу реки большие дома из дерева, и собираются в таком доме по десять или двадцать человек, и у каждого – своя скамья, и с ними девушки – восторг для купцов. И вот один из них сочетается со своей девушкой, а товарищ его смотрит на него. Иногда же соединяются многие из них в таком положении один против другого».
Рожденные от таких связей дети считались незаконными, однако в случае необходимости или по желанию отца могли наследовать его имущество и даже усадьбу. Многих незаконнорожденных детей ждала незавидная участь: по повелению хозяина усадьбы, который часто и был их отцом, их могли утопить или отнести в лес на съедение диким животным.
В одной из саг читаем: «Когда Исландия была еще совсем языческой, существовал такой обычай, что люди, которые были бедны и имели большую семью, уносили своих детей в пустынное место и оставляли там». Такой обычай существовал и в других Скандинавских странах.
Очень часто рабы, относившие детей в лес, выбрав место, близкое к какому-нибудь жилью или большой дороге, клали их между камней или в дуплах деревьях, стараясь сохранить младенцам жизнь – и часто преуспевали в этом, ибо случалось, что такие дети, оставшись в живых, бывали заботливо воспитаны теми, кто находил их.
Детей, как тогда говорили, «бросали», если семья, по причине крайней бедности, не могла прокормить ребенка, если младенец был незаконнорожденным, что могло нанести бесчестье семейству, или мать которого по какой-нибудь причине не была любима отцом, или если их рождению предшествовали вещие сны, предвещавшие несчастья и беды, которые придут в семью с новорожденным.
Так, в «Саге о Гуннлауге Змеином Языке» рассказывается о рождении у Торстейна красавицы-дочери Хельги. Незадолго до ее рождения отцу приснился сон, который, будучи истолкован одним мудрым норвежцем, гласил, что к Хельге будут свататься два знатных человека, будут биться друг с другом из-за нее и оба погибнут в этой битве. Отец принял решение «бросить» девочку, но мать сохранила ей жизнь, тайком отправив к своей родственнице. Предсказание сбылось – и в свое время из-за Хельги действительно сразились двое знатных людей и оба пали в той битве.
Языческий обычай «выноса» детей продержался в Исландии еще некоторое время после официального принятия там христианства альтингом в 1000 году.
В «Саге об Олаве Святом» рассказывается, что «Олав конунг подробно расспрашивал о том, как христианство соблюдается в Исландии. Он считал, что оно там плохо соблюдается, раз законы там разрешают есть конину, выносить детей и делать многое другое, что противоречит христианской вере и что делали язычники».
Однако выносить детей в более поздние времена разрешалось только бедным семьям.
В «Саге о Виги» X века говорится, что во время чрезвычайно жестокой зимы местный священник предложил пожертвовать храму денег, младенцев «вынести», а стариков убить – в силу сложившихся невыносимых обстоятельств жизни и реальной угрозы для сильных членов общества умереть.
После принятия христианства законы всех Скандинавских государств особо «оговорили» системы штрафов за умерщвление ребенка и сам процесс признания ребенка мертвым. Так, в шведском законе «Гуталаг» указывается, что каждая роженица должна заранее указать своим родным, где она собирается рожать. В случае гибели ребенка свидетели должны подтвердить, что он умер своей смертью. А вообще, говорит закон, следует вскармливать каждого ребенка, а «не выбрасывать его».
Новорожденного клали в доме на пол, и никто не смел поднять его до тех пор, пока отец не решал, бросить его или принять в семейство. В последнем случае его поднимали с земли и относили к отцу, который брал его на руки, обливал водой и давал ему имя. Это называлось носить детей к отцу. Само имя служило оберегом, было олицетворенным, значимым и обладало большой силой.
Вспомним хотя бы общеизвестный факт, что русский народ считал непозволительным называть черта его же собственным именем – особенно в определенные дни, – чтобы не накликать беду, чтобы нечистый не услышал и не явился на зов.
Общеизвестно, что имена различных народов являются одной из важных составляющих народного духа и всегда преисполнены глубокого смысла. В древности имя значило столь много и обладало столь великой силой, что назваться именем другого человека значило нанести ему вред. В Древней Руси великие князья, приняв христианское имя после крещения, скрывали его от окружающих, опасаясь ворожбы31.
Конечно, кто-то может возразить, что имена русские не имеют ни малейшего отношения к именам древнескандинавским – и будет совершенно не прав, ибо любое имя в любом языке, а уж тем более в столь давние времена, когда люди стремились оградить себя от таинственных и магических сил природы, было олицетворенным и несло в себе определенную информацию, служило оберегом32.
В семье древних скандинавов ребенку, прежде всего мальчику-наследнику, старались дать родовое имя чаще всего в честь умершего предка, чтобы новорожденный сразу после появления на свет мог войти в мир рода.
Родовое имя связывало ребенка с историей семьи и передавало эту связь в будущее. Поэтому неудивительно, когда в ребенке начинали видеть родича, в честь которого он назван. В «Саге об Эгиле» говорится: «У Скаллагрима и Беры было очень много детей, но все они вначале умирали. Потом у них родился сын, и его облили водой и назвали Торольвом. Он рано стал высок ростом и очень хорош собой. Все как один говорили, что он очень похож на Торольва сына Квельдульва, по которому он был назван».
В «Саге о Сверрире» Олав Святой называет конунга во сне Магнусом, тем самым как бы принимая в свой род и благословляя, потому что имя Магнус значит «Великий» и «принадлежало» многим знаменитым королям, в том числе сыну и наследнику Олава Святого Магнусу Доброму.
Обливание водой было древним обрядом, во время которого ребенок посвящался богам. С этой минуты на него смотрели, как на вступившего в родство. Убить такое дитя считалось преступлением.
В отсутствие отца, а иногда и при нем, обязанность обливания и назначения имени ребенку принимал на себя другой; для того обыкновенно избирали значительных и богатых людей; так, по крайней мере, было у знатных. Этот обряд полагал начало самым тесным взаимным отношениям между восприемниками и их крестниками и обязывал их к взаимной дружбе и приязни.
Когда у детей прорезывались зубы, отцы обыкновенно делали им подарки – рабов или какие-нибудь драгоценные вещи. Эти подарки назывались зубной скот. До 15 лет дети жили в полной свободе и проводили время с другими своими сверстниками в занятиях, свойственных их возрасту: дочери учились у матерей ткать, шить и другим женским рукоделиям, а сыновья занимались военными упражнениями. Нигде не упоминается в сагах, чтобы отцы жестоко наказывали сыновей, однако в случае сильного гнева они прогоняли их из своих домов.
Детей часто отдавали на воспитание умным и рассудительным друзьям или родичам. Если кто хотел другому оказать свое уважение и приязнь или еще теснее сойтись с ним, то обыкновенно вызывался взять его сына на воспитание и в знак того, что принимал все отцовские обязанности, сажал ребенка к себе на колени, почему взятые на воспитание дети и назывались в старину сидящими на коленях.
Отдавали детей (прежде всего сыновей) на воспитание в дома мудрых людей вдовы и отцы-викинги, которые сами не могли воспитывать сыновей. Если у мальчиков не было родных отцов, воспитатели должны были награждать их имуществом и устраивать их счастье. Так, Ньяль смог «достать» названому сыну не только выгодную невесту, но и должность судьи в Исландии.
Погубить приемыша или причинить ему какой-нибудь вред почиталось низким делом.
ПРИМЕЧАНИЯ
25. Ожерелье Брисингов – знаменитое золотое ожерелье Фрейи, которое подарили ей подземные карлы Брисинги, предупредив, что оно принесет много несчастий асам. С этим ожерельем связано несколько мифов (см. пересказ в приложениях).
26. Тор ездит в колеснице, запряженной двумя козлами.
27. Муж Сив – Тор.
28. Вар – богиня обетов.
29. Пер. С. Свириденко.
30. Пер. M. И. Стеблин-Каменского.
31. Память народная связала определенные черты характера отдельных людей с именами, отметив наиболее яркие их проявления в метких высказываниях. Реестр таких характеристик сохранился в фольклорных произведениях русского народа:
Постоянная дама Варвара
Великое ябедство Елена
Толста да проста Афросинья
Хороший голос Домна
Взглянет – утешит Арина
Обещает не солгать Софья
С поволокой глаза Василиса
Наглая спесь Маримьяна
Песни спеть Дарья
Худое соврать Агафья
Промолвит – накормит Марина
Черные
Источник: fjord.su
Если судить по археологическим раскопкам, викингов хоронили вместе с теми предметами, которые могли пригодиться им в загробной жизни. Это были оружие, пища, пиво, украшения. Иногда богатых людей погребали вместе с рабами, лошадьми и собаками. Их могилы были очень большими, ведь там должно было свободно разместиться все то, что они забирали с собой в другой мир. Стены могил состоятельных викингов отделывали деревом, инкрустированным серебром. Над могилой возводился курган и памятник в виде выложенных из камней кораблей, размеры которых также зависели от степени богатства умершего.Чем был выше статус викинга, тем более роскошным был обряд его погребения.
Особое место занимало погребение конунгов. Рядом с телом умершего вождя на палубе корабля размещали все ценные вещи, украшения, пищу, воду и пиво, убитых лошадей и собак, бывало, и предметы мебели, а в руки вкладывали оружие. Затем корабль на поднятых руках переносили на место захоронения. Были случаи, когда девушки-рабыни сознательно принимали решение не расставаться со своим хозяином, чтобы прислуживать ему и в загробном мире. Чтобы облегчить страдания добровольных жертв, перед тем, как лишить их жизни, старуха — «ангел смерти», давала рабыням выпить сильнодействующий болеутоляющий наркотический напиток. После умерщвления их тела переносили на палубу и укладывали рядом с прочим добром. Честь предать конунга огню принадлежала близким родственникам или же знатным викингам.
Смущало ли что-нибудь душу викинга, отправляющегося на завоевание чужих земель? Почему он так невысоко ценил как свою, так и чужую жизнь? Ответ на эти вопросы нужно искать в их вере и обычаях. Внутренний мир викинга покоился на устоях, отличных от христианских, уже давно господствовавших в ту пору в Европе.
Их религия гласила, что первым в мире живым существом был злой великан (ван) Имир. Он, а затем и другие ваны в свою очередь родились из капель растаявшего инея Нифльхейма. От камня произошел Родитель, давший жизнь Одину и его братьям Вили и Ве — первым асам (богам). Убив Имира, боги бросили тело великана в Мировую Бездну. Так появилась Земля. Из его крови они сделали моря и океаны, из черепа — небосвод. Так асам удалось потеснить «зло» в мрачную преисподню — «страну льда» и «страну огня».
Вселенная представлялась скандинавам в виде дерева-исполина, ясеня Индрасиль. Среди его корней, в подземном царстве, сосредоточены силы зла. От корней до кроны — в Мидгарде, живут люди. На вершине, в густых зеленых ветвях, касающихся Луны и Солнца, — обитель богов. От деревьев произошли и первые люди Земли. Мужчина Аск — из ясеня, а женщина Эмбла — из ивы. Бог Один вдохнул в них жизнь и дал душу, Вили — разум, а Ве — речь, слух, зрение и обоняние.
Верховный бог пантеона Всеотец, или Один, — одноглазый старец, сопровождаемый двумя воронами — Хьюгином (Разум) и Мюгином (Память) и двумя волками, рассказывающими ему обо всем, что происходит в мире. Один живет во дворце Вальхалле вместе с павшими на поле брани смелыми воинами. Главный небожитель подарил им вторую жизнь, обязав и ее целиком посвятить войне. Здесь они проводят время не только на пирах, где им прислуживают девы-воины — валькирии, но и на обязательных ежедневных занятиях боевым искусством, необходимых для того, чтобы воины не потеряли форму в ожидании последней битвы между асами и великанами. Ведь боги, как полагали викинги, смертны. А затаившиеся великаны в любой момент готовы нанести им сокрушительный удар. Тогда-то, как предсказывают пророки, и грянет последняя схватка и настанет час «сумерек богов» — конец света. Но так как мир вечен, «сумерки богов» пройдут и народится новая жизнь, воцарятся иные высшие властители, разумные и добрые.
Бог знаний и поэзии — тоже Один. Ради первого он отдал глаз великану Мимиру, а ради второго — выпил магический напиток квасир — «мед поэзии». Любопытна легенда о появлении квасира. Однажды, чтобы заключить перемирие с богами, ваны оставили в качестве заложника великана Ньерда, а затем, в подтверждение искренности своих намерений, вместе с асами плюнули в чашу, и из этой слюны был создан мудрец и скальд (сказитель) карлик Квасир. Но злые гномы, обитающие в корнях дерева Индрасиль, убили его. Кровь же карлика смешали с медом и получили магический напиток, обладающий способностью наделять любого незаурядным умом и даром сочинительства.
Тор — старший сын Одина — бог-громовержец. Этот рыжеволосый исполин был вооружен молотом Мьелльниром, разрушающим силы зла, а его удары были подобны грому небесному. Кроме того, он — покровитель Мидгарда, а значит, защитник всех людей. Ему поклонялись как простой люд, так и воины. К концу эпохи викингов в их обширном пантеоне культ Тора стал главенствующим.
Бальдр — второй сын Одина — бог добра и счастья. Фрея — богиня любви, забирающая часть мертвых воинов у Одина себе. Тюр — однорукий бог победы.
Викинги поклонялись и возносили молитвы своим богам кто как умел. Нередко асам, чьи фигурки имелись в любой семье, приносили кровавые жертвы, в том числе и человеческие. Но настал в истории эпохи викингов такой момент, когда их языческие воззрения, культивирующиеся на протяжении столетий, стали постепенно вытесняться совершенно другими представлениями.
Викинги, повидавшие за долгие годы путешествий разные страны и народы, и зачастую остававшиеся служить богатым европейским правителям, считали, что неуклонно растущее благосостояние последних — это вознаграждение за их христианскую веру. А потому скандинавы, со своим извечным стремлением к лучшей доле, все чаще и чаще стали задумываться о том, что христианский бог, возможно, быстрее сделает их мечты явью.
Первыми из новообращенных среди северных народов стали датчане, вероятно, потому, что их король Харальд I, принявший крещение в 960 году, во многом ускорил этот процесс. Норвежскому королю Олафу Трюгвассону пришлось заставлять своих подданных принимать крещение силой, распространяя необходимость этого и на заселенные норвежцами Исландию, Гренландию, Фарерские, Гибридские и Шетландские острова.
Шведский король Олаф Шетконунг позже других скандинавских правителей заставил свеев и готов отказаться от язычества, которое, несмотря на указ о запрете, продолжало сохраняться там вплоть до XIII века.
Обращение в новую веру приняло массовый характер и у викингов-варягов. Христианами стали Аскольд и Дир, киевская княжна Ольга и правнук Рюрика — князь Владимир.
Но даже став христианами, викинги в большинстве своем так и не смогли окончательно забыть веру своих предков, а потому носили на груди рядом с нательным крестом талисман в виде молота Тора.
Русь и варяги
Славяне, хазары и арабы называли викингов варягами. Обитали эти люди за Балтийским морем, которое вплоть до XVIII века называлось Варяжским. На своих крепких ладьях ходили они и в соседние, и в дальние земли. Через Финский залив, Неву, Ладожское озеро и Волхов — до Ильмень-озера, по Ловати и Западной Двине, не страшась затяжных волоков, добирались до Днепра, а по нему — к Черному морю. Этот путь получил название «из варяг в греки». Первые упоминания о присутствии варягов на Руси встречаются в «Повести временных лет». Согласно летописи уже в начале IX века на речных путях Руси стали появляться эти заморские пришельцы. Изначально для русичей были они купцами и воинами, идущими через Русь в Византию послужить императору и по дороге выгодно поторговать. Именно на такой род занятий и указывает значение русского слова «варяг» — разносчик, мелочной торговец, «варяжить» — заниматься торговлей.
Кроме того, варяги, за которыми закрепилась слава бесстрашных воинов, приглашались в наемные дружины для охраны торговых путей, конвоирования купеческих караванов, защиты территорий удельных князей и участия в междоусобных войнах с другими народами. Именно варяги составляли ядро дружин. Скандинавы, с малолетства обученные военному искусству и почитавшие отца, мать и всех предков, превыше всего ставили «кровное» родство братства, то есть сотоварищей по дружине, мстя за смерть «брата» до последней капли крови. А потому представляли собой идеальное войско, четко соблюдающее субординацию и дисциплину. Во главе заморских пришельцев стояли конунги.
Очень скоро поняв свое превосходство перед миролюбивыми соседями, воинственные скандинавы в 859 году обложили данью чудь, мери, веси, ильменских славян и кривичей. Устав от бесконечных поборов иноземцев, русичи, объединившись, выдворили ненасытных варягов. Но мирного сосуществования все равно не получалось. Измученные бесконечными междоусобицами, они вновь обратились к варягам: «Приходите княжить и владеть нами». Именно это обстоятельство и послужило началом перехода викингов из амбициозных соседей в правители. По одной из существующих версий, на призыв откликнулись три варяжских вождя — Рюрик, Трувор и Синеус — и стали княжить соответственно в Новгороде, Изборске и Белоозере. По другой — только Рюрик, но своим домом («сине-хус») и верной дружиной («тру-воринг»). Пришедшие варяги составляли существенную прослойку населения, наибольшее же их количество скапливалось в крупных торговых городах, смешиваясь с местными жителями и принимая их веру.
Существует предположение, что, явившись на Русь, Рюрик пришел в город на реке Волхов. Здесь он жил сам, а после него — княжеские посадники. При его правлении Новгород достиг своего расцвета. Видимо, поэтому «Рюриков» Новгород и затмил собой уже существовавший здесь ранее город.
Рюрик, сосредоточив всю власть в своих руках, не устраивал жителей подвластных ему территорий политикой своего правления и бесчинствами его дружины. Возникали частые смуты. О подавлении одной из них — новгородской, возглавленной неким Вадимом, который и был убит вместе со своими единомышленниками и советниками, сохранилось упоминание в летописи. Многие недовольные бежали из Новгорода и других городов в Киев.
Два дружинника Рюрика, Аскольд и Дир, испросили у него разрешения уйти в Царьград вместе со своими родами. На самом же деле их целью был Киев. Владеть ключами Киева — города, основанного племенным князем-вождем полян Кием, значило иметь власть над всем торговым людом. Довольно легко объединив местных и пришедших вместе с ними варягов и всех бежавших от власти Рюрика, Аскольд и Дир подчинили себе полян. Но, придя в Киев не по приглашению племени, а в качестве завоевателей, к тому же не имея достаточных материальных средств, организовать прочный порядок в городе они не смогли.
В 869 году, передав всю власть своему родственнику Олегу и оставив на его попечении малолетнего сына Игоря, Рюрик умер. После трех лет княжения в Новгороде Олег, собрав войско из варягов и всех подвластных ему племен — чудей, ильменских славян, мери, веси и кривичей, двинулся походом на юг, чтобы подчинить себе другие племена и расширить территориальные границы своего княжества. Дойдя до Киева, он хитростью выманил Аскольда и Дира, убил их и утвердился в городе, сделав его столицей. Правил киевский князь, опираясь на дружину, которая делилась на бояр — советников и гридей — воинов.
Так как именно на Киеве замыкалась греко-варяжская торговая цепь, то все ведущие торговлю города находились в полной зависимости от Киевского князя, который мог, закрыв спуск по Днепру, полностью перекрыть все связи с Византией. Это обстоятельство позволило Киеву добиться существенного преобладания над другими русскими городами.
Объединение Киева и Новгорода (условная дата — 882 год) считается временем возникновения Древнерусского государства. Правление Олега продолжалось с 882 до 912 года и было отмечено подчинением большинства восточнославянских племен и значительным укреплением границ Руси.
Иноземные завоевания
В конце IX столетия норвежские викинги в поисках плодородных земель высадились у берегов Исландии и постепенно начали заселять понравившийся им остров. Первый поселенец, некий Инголфар Арнарсон, так удачно выбрал место для своей фермы недалеко от удобной бухты, что впоследствии именно там начала расти исландская столица Рейкьявик.
От Норвегии до острова при благоприятном ветре добирались примерно за неделю, и это было очень удобно, так что викинги довольно скоро обосновались на острове, и к 930 году сюда перебралось, прихватив с собой домашнюю утварь, скот и семена, около 30 000 норвежцев, в том числе и тех, кто не пожелал подчиниться власти жестокого Харольда Прекрасноволосого, основавшего в Норвегии свое королевство.
Несколько веков независимой Исландией управляли уважаемые и влиятельные предводители — годары, каждое лето собиравшиеся на заседания альтинга — одного из первых прообразов парламента.
Среди предводителей викингов, обживавших Исландию, был Эйрик Рауди (Рыжий). После совершенного убийства он был приговорен к трехлетнему изгнанию с острова. Вспомнив рассказ морского бродяги Гуньбера, видевшего издали заснеженную сушу на краю Западного моря, Эйрик решил собрать команду и идти на запад — так он и вердикту суда подчинялся, и надеялся не упустить шанс первым ступить на ничью землю. А достигнув ее, велел заложить поселение Братталид у края ледниковой шапки. Окрестил эту суровую пустыню предприимчивый Эйрик Зеленой страной — Гренландией. По его мнению, это многообещающее название должно было манить сюда простодушных исландцев, норвежцев и датчан — искателей счастливой доли. И его расчет оказался верен.
Четыре с лишним века в трудах и борьбе с суровой природой жили викинги на юге острова. Население полусотни поселков занималось скотоводством, земледелием, рыболовством, промыслом морского зверя и китов. Вместительные высокобортные кнорры и когги без устали курсировали между Гренландией и европейскими портами. Что-то гренландские поселенцы отправляли на продажу, а что-то из своих товаров меняли на самое необходимое в хозяйстве, в первую очередь на лес, который ценился на острове на вес золота.
…А тем временем до Североамериканского материка оставался всего один шаг, вернее, морской переход в том же западном направлении. И шаг этот был сделан. Кто из викингов первым сошел на американский берег, неизвестно. Но имя сына Эйрика Рыжего — Лейфа, прозванного Счастливым, сделавшего это примерно в 1000 году, известно едва ли не всем. Лейф Эйрикссон со своим отрядом высадился на полуострове Лабрадор, затем, спустившись на юг, открыл остров Ньюфаундленд. Как утверждают саги, несколько позже отряд добрался до края, где росли дикий виноград и маис, а в реках во множестве водился лосось. Этот край викинги назвали Винланд — Страна винограда.
По тому, что северная граница распространения дикорастущих лоз и южная граница обитания лосося проходят по широте 41 — 42 градуса, много позже был сделан вывод: Лейф Счастливый достиг места, где сегодня находится Бостон. Именно там нынешние американцы и соорудили ему памятник как истинному первооткрывателю Нового Света.
Спустя год брат Лейфа — Торвальд возглавил очередную исследовательскую экспедицию, но, попав в стычку с индейским племенем скрелингов, был убит. Эта потеря не остановила его товарищей, и они все-таки попытались основать на этих землях свою колонию. Но не желавшие мириться с таким соседством, скрелинги не давали им покоя ни днем, ни ночью, и через 3 года поселенцы вынуждены были покинуть негостеприимную Америку.
Не ясны до конца причины, заставившие викингов покинуть Гренландию. Одни исследователи объясняют это резким похолоданием, произошедшим там в XIII веке, другие — агрессивностью эскимосов, третьи — эпидемией чумы… Как бы то ни было, окончание эпохи викингов отмечено практически бесследным исчезновением их из Нового Света.
Источник: norse.ru
Сегодняшние обыватели думают, что викинги, которые были группой неорганизованных кланов, живущих в северной части Европы, были кровожадными дикими великанами, которые только тем и занимались, что непрестанно воевали с цивилизованными странами в Европе. На самом деле, они были обычными, средних размеров мужчинами, нравы которых не намного были кровожаднее, чем у средневековых европейцев. Викинги были невероятно плодовитыми моряками и торговцами.
Находясь практически постоянно в состоянии войны, викинги были жестокими и безжалостными воинами. Они победили почти всех своих врагов, с какими они когда-либо сталкивались. Из-за их особенным верованиям и религии, образа жизни, насилие и войны были частью повседневной жизни. Это лишь некоторые ужасающие факты об их жизни.
- Волшебные грибы
Викинги были самой доминирующей боевой силой в Европе в период с конца 8- го века по середину 11- го века. Огромным преимуществом варягов было то, что когда они шли в бой, они входили в состояние транса, называемое “Берсерк”. В таком состоянии они без разбору убивали любого, кто попался им на пути.
Одна из теорий гласит, что викинги входили в состояние Берсерк из-за того, что они ели псилоцибиновые грибы, более известные, как волшебные грибы. Теория заключается в том, что грибы вызывали у них галлюцинации. Это также повышало уровень адреналина.
- Суп викингов
Женщины викингов были очень осведомлены во врачевании и здоровье своих мужчин. После кровопролитных и ожесточенных битв, которые были частью жизни викингов, женщины викингов оценивали, насколько опасную рану получал воин. Для этого они поили раненых воинов бульоном, который приготавливали из лука-порея и зелени.
После еды женщины нюхали запах раны. Если они чуяли запах бульона, они знали, что рана была слишком глубокой, и нет никакого способа, чтобы вылечить её. В таком случае женщины не лечили таких воинов, зная, что они умрут в ближайшее время. Они тратили свое время и использовали свои средства только на воинов, которым они могли помочь.
- Мечи
Викинги использовали различного вида оружие, такое как топоры и копья. Даже их щиты были использованы в качестве наступательного оружия. Однако их самым ценным оружием были их длинные мечи. Викинги называли свои мечи “вдоводел” и “труп-Брэмбла,” и мечи передавались из поколения в поколение. Когда мальчик викинг вырастал и ему дарили меч, их отцы рассказывали о всех мужчинах, которые погибли от меча. Это помогало передать свои семейные традиции и внушить мысль о благородстве в бою.
Мечи были обоюдоострыми и достаточно острыми, чтобы прорезать череп человека, или отсечь конечность одним ударом. Мужчины несли свои мечи обычно на спине, и спали рядом с ними. Они были вооружены все время из-за семейных распрей. Фракции викингов постоянно воевали. Мужчины должны были уметь защищать свои дома, свои семьи и защищать своих лидеров и глав ярла.
- Холмганг
Система правосудия викингов была иной, чем сегодня. В частности, оскорбление кого-либо более высокого класса был запрещено, но убийство не всегда было незаконным. Например, если кто-то был убит, то семья убитого могла также убить убийцу. Конечно, это приводило к длительным войнам связанным с кровной местью.
Другой способ разрешения споров был Холмганг. По сути, это была дуэль с одного человека с другим, который чувствовал, что с ним поступили неправильно. Бой должен был быть проведен в течение недели и кто-то мог добровольно воевать вместо человека, которому был брошен вызов.
Если лицо, которому был брошен вызов не пришел на поединок, он автоматически признавался виновным. Если обвинение было достаточно страшным, то любой человек, из любого социального класса, имел возможность легально убить этого человека. Это означало, что если лидер клана не пришел на дуэль, раб мог убить его без каких-либо правовых последствий.
- Игры
Викинги любили насилия, поэтому не будет сюрпризом, что их игры также были связаны с драками и боями. В играх викингов, смерть и серьезные травмы были обычным явлением. Было такое правило, что мужчины могут прекратить играть, когда они этого захотят. Если их убили, это была их собственная вина.
Смысл одной игры, которую они называли конкурс на “плавание”, заключался в том, чтобы удержать противника по водой так долго, как только возможно. Если человек не мог достичь поверхности, он тонул. Борьба была еще одним важным аспектом культуры викингов. Она помогала им оставаться в форме, даже когда они не совершали грабительских набегов.
Если сами игры не были настолько опасными, то бои и драки могли вспыхнуть в любой момент. В одной исторической летописи содержался рассказ, как во время игры, в которую играла группа мальчиков, шестилетний мальчик загнал топор в голову другому мальчику, потому что он избил его в начале игры. Драки иногда могли привести к кровной мести, которая могла длиться годами.
- Детоубийство
Так как жили Викинги в северной части Европы, где условия были очень жесткими и насилие было частью повседневной жизни, они хотели, чтобы их дети были крепкими м сильными. В культуре викингов, все, включая детей, должны были работать. Как они становились старше, все мужчины должны были воевать и все женщины должны были работать по дому. Если ребенок родился с уродством или получил инвалидность, они часто выносились на улицу и умирали от переохлаждения.
В то время как женщины имели больше прав в обществе викингов по сравнению с другими обществами, девушки считались менее ценными. Мужчины могли владеть землей, богатством и ценились как воины.
- Сексуальное рабство
Считается, что эпоха викингов началась в 793 н. э., когда налетчики, вероятно, из Норвегии, напали на монастырь Линдисфарн у побережья северо-восточной Англии. Викинги продолжали совершать налеты на деревни и монастыри вдоль европейских берегов до 1066 года. Однако исследователи не уверены в причинах, почему викинги начали свои набеги.
Одна теория заключается в том, что мужчины викинги хотели завладеть женщинами, потому что благодаря селективному инфантициду в их обществе наблюдалось расстройство в соотношении мужчин и женщин.
Некоторые генетические тесты, которые проводятся на современных гражданах Исландии, подтверждают эту теорию. Викинги колонизировали Исландию более тысячи лет назад и с тех пор, миграция в Исландию практически не наблюдалась. Их испытания показали, что около 80% мужчин-поселенцев в Исландии, родом из Норвегии и 63% женщин — поселенцы с Британских островов. Как могло произойти масштабное межвидовое скрещивание между норвежскими мужчинами и женщинами из районов, которые викинги грабили. Очень маловероятно, чтобы женщины самостоятельно эмигрировали в Исландию, по собственному желанию.
- Эрик Рыжий был слишком жестоким для викингов
Викинги были и преданные воины, которые были известны своей жестокостью. Так или иначе, но Эрик Кристоффер Ниман был слишком жестоким для них. Более известный как Эрик Рыжий, он родился в Норвегии где-то около 950 года. Когда Эрик был ребенком, его отец был сослан за убийство, и его семья переехала в Исландию.
Эрик получил свое знаменитое прозвище из-за его рыжих волос. Живя в Хаукадале в Исландия, Эрик вызвал оползень, разрушив дом своего соседа — Эйуолфа. А родственники Эйуолфа, убили его слуг в отместку. Разъяренный Эрик убил Эйуолфа и защитников его клана. Семья Эйуолфа требовала правосудия, и Эрик был изгнан.
Эрик и его семья переехали на север, но остались в Исландии. Они создали ферму на острове Оксней. Обосновавшись там, новый сосед по имени Нфран, который строил свой дом, попросил у Эрика во временное пользование деревянные балки, которые имели особое религиозное значение. Эрик согласился, но когда он потребовал вернуть их обратно, Нфран отказался вернуть их. Последовала ссора, и были убиты два сына Нфрана и несколько его друзей. Эрик, в очередной раз был изгнан.
Эрик и его семья поселились в Гренландии, став первыми людьми на острове. Когда изгнание закончилось, Эрик вернулся в Исландию и призывал людей переселяться в Гренландию. Были созданы две колонии и Эрик доживал остаток своих дней там с семьей. Среди его сыновей был Лейф Эриксон, который был первым европейцем, добравшимся до Северной Америки и создавшим там колонии, почти на 500 лет раньше, чем Христофор Колумб.
- Человеческие жертвоприношения.
Ходили слухи, что викинги совершают человеческие жертвоприношения. Однако, монахи, ответственные за эти труды никогда не видел саму церемонию.
Тем не менее, не было никаких конкретных доказательств того, что викинги совершали человеческие жертвоприношения до 2011 года, когда человеческие кости, наряду с жертвенными ювелирными изделиями и оружием, были найдены на территории поселения викингов рядом с Тиссо в Дании.
- Кровавый орел
Известна довольно ужасная казнь викингов, под названием Кровавый орел, но оказывается, она предназначалась для королевской семьи.
Казнь Кровавый орел проводилась в несколько этапов, начиная с того, что жертва была привязана лицом вниз. Затем началось настоящее веселье. На спине казнимого делались кровавые надрезы в форме орла с распростертыми крыльями. Потом топором, по одному, взламывались ребра от позвоночника. Как только это было сделано, кожа натягивалась так, чтобы выломанные ребра выглядели, как крылья. Якобы, это все делалось, пока жертва была еще жива, что важно для следующего этапа, когда соль втиралась в раны на спине. Чтобы покончить со всем этим, через спину вырвались легкие.
Викинги изображали исполнение своих казней, а по их хроникам такая казнь проводилась только дважды. Однако современные исследователи уверены, что казнь Кровавый орел была просто метафора, так как человек не может выжить все эти процедуры над своим телом.
Источник: terraoko.com